Дневник экспедиции АПУ — 2017. 22 июля

22 июля. День пятнадцатый

На часах, которые висят у нас в каюте, написано Made in Switzerland. Готовились, однако. В надпись я почти уткнулась носом — нас немного качает, а чем выше палуба, тем качает сильнее. Так-то это легкое волнение: волны удлиненные, местами барашки.

Полярницы

Вчера некоторые особо впечатленные участницы рейса строили планы, как бы им остаться в Арктике подольше. Может, какое судно пойдет мимо и заберет, когда надоест быть полярницей. На мысе Желания «Молчанов» оставит группу национального парка «Русская Арктика», так что если только с ними высадиться и помогать базу обустраивать.J

Ирина Покровская вечером показала фильм про бёрдвотчеров — тех, кто наблюдает за птицами. Эти ребята колесят и летают по всей Америке, чтобы увидеть как можно больше птиц в течение года. Это такое состязание. Самое оригинальное, что, да можно птицу сфотографировать, но факт фиксации встречи и не нужен — птицегляды верят друг другу на слово. Достаточно птицу даже просто услышать.

А наш сосед Эрик Хёсли очень душевно поет, только печальные почему-то песни.

Сегодня за обедом вспомнили об Ерминии Жданко — она была врачом экспедиции Георгия Брусилова на шхуне «Святая Анна», и, получается, первой российской женщиной-полярником. Девушка была явно неординарная. Дочь генерал-лейтенанта, в 14 лет она собиралась участвовать в защите Порт-Артура. А в августе 1912 на «Святой Анне» Ерминия в числе других пассажиров просто отправилась на экскурсию из Петербурга в Александровск-на-Мурмане (сейчас это Полярный, Мурманска тогда еще не было, официальный год его основания 1916). Врачом экспедиции она стала случайно, когда выяснилось, что «Святая Анна» осталась без доктора. Ерминия незадолго до этого закончила курсы сестер милосердия. Медицинская подготовка, судя по всему, у нее была на уровне, потому что во время первой зимовки она реально выходила всю команду. Участники экспедиции один за другим тяжело заболевали, видимо, трихинеллезом. Ерминия сама болела, но лечила всех. Благодаря ее самоотверженности и знаниям никто во время той зимовки не погиб. Что Альбанов, что Конрад — единственные выжившие участники этой впоследствии пропавшей экспедиции — отзывались об Ерминии Жданко с большим уважением.

Экспедиция под руководством Георгия Брусилова была организована с целью плавания по Северо-восточному проходу от Кольского полуострова во Владивосток с попутным промыслом морского зверя. Они вышли в море в сентябре 1912 года, в октябре судно было затерто льдами и прижато к полуострову Ямал. Там хотели организовать зимовку, но не получилось, потому что судно начало дрейфовать на север. Попытки освободить судно летом 1913 года ни к чему не привели, «Святая Анна» ушла севернее острова Рудольфа. Во время второй зимовки на судне закончился керосин и стали заканчиваться продукты. В 1914 году часть команды во главе с штурманом Альбановым ушла с корабля, чтобы добраться до суши. Ушли 14 человек, до мыса Флора живыми смогли добраться только Альбанов с матросом Конрадом, которых по невероятной случайности подобрала экспедиция Седова, уже, как вы понимаете, без Седова. У Альбанова с собой были судовой журнал, таблицы метеорологических исследований и морских глубин — очень ценные для науки документы. Что стало со «Святой Анной» — неизвестно до сих пор. Потерянную экспедицию ищут с 1914 года до сих пор. И тоже, порой, с трагическими последствиями. Так, во время поисков следов экспедиции Брусилова разбился вертолет с директором нацпарка «Онежское Поморье» Олегом Проданом на борту.

Границы

Рекомендации доктора в полном объеме выполнять не получается — дневник я-таки пишу, но капли капаю и шрифт увеличила. Глазам гораздо лучше.

В течение дня волнение усиливалось. Когда Александр Сергунин читал лекцию о внешней политике России, ему приходилось и экран придерживать, и самому держаться. Очень интересная, кстати, часть была о межграничных отношениях городов-близнецов. Термин twin-cities сначала относился к двум конкретным городам в Миннесоте (США), а потом стал использоваться и в отношении других населенных пунктов, которым в силу расположения рядом, обычно через реку, волей-неволей приходится иметь много общего. После разделения Советского Союза много таких городов оказалось по разные стороны границы и сейчас некоторые демонстрируют вполне успешные и взаимовыгодные связи, например, Нарва и Ивангород.

Интересный пример двух городов, один из которых находится в Финляндии, другой в Швеции. Сначала они вроде как конкурировали даже. Первым совместным проектом в 1960-е стал плавательный бассейн, которого не было ни там, ни там. Его построили на острове посередине реки. Потом появилась ИКЕА, потом общая транспортная система, школы, почта. Потому что до этого письмо через реку ходило через Ширшу в Маймаксу, как говорят в Архангельске (Ширша и Маймакса находятся в противоположных концах Архангельска, который протяженностью более 40 км), то есть через Хельсинки и Стокгольм. В обоих приграничных городах можно платить как евро, так и шведскими кронами.

Наш Великий Мастер погоды, он же Дмитрий Ковалев, сказал, что погода на мысе Желания будет so-so — так себе, но, наверно, можно будет высадиться. Это он так сказал, чтобы не сглазить, поскольку погода обещала быть нереально благоприятной: ветра нет, волн нет, тумана нет, солнца нет, высадка есть.

Мыс Желания — это не самая северная точка Новой Земли, как почему-то принято говорить. Это место, по которому принято проводить границу между Баренцевым и Карским морями, а если считать, что Новая Земля — это продолжение Уральского хребта, то, получается, это граница между Европой и Азией. Мы — наши гидрологи, конечно, — сделали последнюю, ой, крайнюю точку разреза на баренцевоморской стороне, «Молчанов» перешел на карскую сторону, вода поменяла цвет и все начали готовиться к высадке.

Вода в Карском и Баренцевом морях действительно разного цвета и с мыса Желания эту границу не всегда, но часто отчетливо видно. Около «Молчанова» поныряла нерпа. Наверно. Раз не ржавого цвета и без бивней, значит, нерпа. Тех, кто должен был остаться на мысе Желания, начали потихоньку разрывать на сувениры. Хесус Рейна помчался с жестким диском Дениса Менникова, на который скинул фотографии.

— Все, не будет повода приехать в Стокгольм! — подкололи присутствующие Дениса, когда Хесус его нашел. Хесус засмеялся.

— Пусть приезжает просто так!

Мыс Желания

Мыс Желания — мыс на Северном острове архипелага Новая Земля, вблизи его крайней северной оконечности. Назван Hoeck der Begeerte Виллемом Баренцем, который проплывал здесь во время своей третьей экспедиции на Новую Землю в 1596 году. Не совсем точный перевод с голландского — мыс Желания (желанный, которого хотели достичь), и остался на картах. Поморское название мыса — Доходы — в принципе означает то же самое, то есть место, до которого поморские зверопромышленники доходили по западному берегу Новой Земли. За этим мысом начиналось Карское море, неблагоприятное для промысла из-за мощных льдов. И еще один смысл названия — будут доходы, если промысел пройдет удачно.

Мыс представляет собой обрывистый утес высотой до 28 м, который соединен с берегом низким перешейком. На обрыве устроили небольшой базарчик моевки, к которым иногда присоединяются чистики. Их сразу видно по красным лапкам. Под обрывом море разбивается о скалы-останцы, одна из которых даже носит персональное имя скала Монах.

Метеостанция «Мыс Желания» была открыта в 1931 году под руководством небезызвестного участникам нашей экспедиции благодаря лекциям Эррика Хёсли и Евгения Ермолова полярного исследователя Владимира Визе. Станция была закрыта в 1997 году. Сейчас здесь находится опорный пункт или база национального парка «Русская Арктика». Действует она сезонно, обычно где-то с июля по начало октября. Сейчас на базе, получается, три человека. Полярники живут в дальнем сооружении — это то, которое зеленое. К строению, которое было выбрано в 2011 году из тех, которые остались от метеостанции, было выбрано это. К нему пристроили гараж, сделали баню. В прошлом сезоне, кстати, баню пристроили новую. А еще провели водопровод от озера. Не просто кинули трубу, она идет на глубине, небольшой, но достаточной, чтобы на нее не покушались медведи, которые вокруг станции могут ходить десятками (ладно, преувеличиваю, но штук 15 одновременно может собраться). И если ударит небольшой мороз, вода тоже не замерзает.

Во время нашей высадки было градусов 8, а может и еще теплее. Ветер дул западный, не от льдов Карского моря, которых там еще вполне достаточно. Ветер на Новой Земле часто бывает очень сильный. Инспектор нацпарка Игорь Молодцов показал, что с крыши базы сдуло одну из солнечных панелей, поэтому не удалось сразу запустить систему альтернативной энергетики, за счет которой станция обеспечивается электричеством последние сезоны. Ветром сдуло дрова из поленницы, причем поленья улетели на сотню метров. Игорь уверяет, что это не медведи развлекались. А в целом база перезимовала успешно, только одно оконное стекло треснуло. По крайней мере, я видела только одно.

В прошлом году сотрудники нацпарка прибыли на опорный пункт в середине июня. Были удивительно тепло, но снега было достаточно, поэтому двери пришлось, например, откапывать. Сейчас снега нет, везде типичная каменистая поверхность с пятнами растительности, в основном камнеломками, дернистыми и теми, у которых одиночные белые цветки. На латыни она называется Saxifraga cernua, а по-русски я не помню. Игорь Молодцов отметил, что осадков, похоже, не было давно, потому что земля совсем сухая.

На мысе Желания можно встретить не считая белых медведей, еще песцов, леммингов, полярных сов, белых чаек, краснозобых гагар (это те, кого здесь фотографировали за последние годы) и других птиц. Полярные крачки сами дадут о себе знать, если вы приблизитесь слишком близко к из гнезду, еще и товарищей позовут на подмогу. На фото получается чистый Хичкок, и лучше ретироваться поскорее.

Деревянная усеченная пирамида, которая стоит на мысе — это маяк. Самый северный в Архангельской области и один, а, может, самый северный в России, и один из самых северных в мире.

Маяк на мысе Желания по документам был установлен в 1956 году. Но случилось это раньше, в 1930-е годы. Конструкция представляет собой каркас из бревен и деревянных брусьев, соединенных между собой металлическими скобами. В основании уложены 12 квадратных бетонных плит. На плитах устроен дощатый настил с деревянной будкой, которая является техническим помещением маяка. На фонарную площадку ведет деревянная лестница из трех маршей, расположенная внутри маяка. Общая высота маяка 13 метров.

Маяк достаточно долгое время был практически заброшен, он не функционировал с 1997 года. Летом 2015 года специалисты Архангельской гидрографической базы установили на объекте новое светомаячное оборудование и солнечные батареи. На маяке установлены также фотоэлементы, и при уменьшении освещенности до определенного уровня свет включается автоматически. Обычно на базе нацпарка этот момент отмечают как местный праздник. Маяк зажигается и светит в течение всей полярной ночи. Путь из Баренцева моря в Карское северным маршрутом короче, чем по южному через Карские ворота между Новой Землей и островом Вайгач. Севернее Новой Земли обычно идут суда на Дудинку и в Обскую губу. Наличие здесь маяка делает проход транспорта более безопасным.

На мысе Желания есть еще оборонительные сооружения, но о них я напишу завтра, потому что уже два часа ночи.

Высадка на мысе получилась недолгой и больше, конечно, ознакомительной, но, так как на берегу собрались все, удалось сделать общую фотографию экспедиции. И собрать образцы флоры. Исследователи из САФУ что-то нашли для проектов. Это «что-то» описывает прекрасный неологизм «антропогань». Найденная, по словам Елены Гусаковой, так и пахнула мазутом. На мысе Желания и в его окрестностях тоже проводилась арктическая уборка, и то, каким это место является сейчас и что было раньше — это две большие разницы. Тем не менее, ландшафт безусловно антропогенный. Александр Сабуров и Андрей Тодоров вытащили из-под скал ржавую бочку — она явно стремилась укатиться в море, где ей точно нечего делать.

Модели

А мне удалось снять, во-первых, парочку чистиков, во-вторых, улетающего чистика. Я все думала, что не подберусь совсем близко, в итоге подошла ну почти к обрыву. А коварные краснолапые модели даже не думали улетать. Но вот наконец, ага, начали нагибать голову, горбиться — сейчас полетят. Я боюсь высоты, но, когда я что-то снимаю, я не боюсь ничего. А вот когда убираю камеру, становится реально страшно: комок подступает к горлу, ноги подкашиваются, и я начинаю судорожно соображать, как я вообще сюда забралась. Так что чистики все-таки улетели, а я ползком, стараясь держать глаза открытыми, двинулась обратно.

Позировали сегодня не только чистики. Думаю, на мысе Желания, по крайней мере в этом тысячелетии, прошла первая фотосессия в бальных платьях. Особенно шикарно фатин сочетается с резиновыми сапогами и флиской. А если добавить ватные штаны... Ксения, Дарья, это практически Гуччи от их нынешнего дизайнера, только цвета более приглушенные.

В ожидании лодки, которая заберет нас на «Молчанов», мы разглядывали клешни крабов, которые в изобилии валяются на берегу среди гальки. Впечатлительные барышни, всплакнувшие из-за расставания с Денисом, отправились на корабль раньше. Теперь уже не участник рейса плавучего университета, а начальник базы в этом полевом сезоне поблагодарил всех за совместную работу. А от маяка к берегу, пытаясь казаться незаметным, подползал наш любимый туман...

Попытка подойти к «этим, как их, островам... Армянским!» — попытался вспомнить Игорь Мацкевич, не удалась. Туман, который медленно, но верно, полз к нам от маяка, закрыл всё. И Оранские, как Большие, так и Малые. Мне пришло письмо от брата, в котором он написал, что «вам надо как можно быстрее валить оттуда, где вы находитесь. До завтрашнего утра!»