Дневник экспедиции АПУ — 2017. 19 июля

19 июля. День двенадцатый

У моего кота — это который игрушечный — больше фотографий на Земле Франца-Иосифа, чем у меня. У меня даже нет ни одной фотографии на Собачьей улице, в отличие от него. Это надо было срочно исправить. Теперь у меня есть фотография на Собачьей улице, но у Джада в целом их все равно больше.

Экватор

Экспедиция перешла на вторую половину. И сегодня мы опять пришли в Тихую. С утра пасмурно, хотя ночь была солнечной. Но это даже хорошо — нет резких теней, а за облаками можно было посидеть и понаблюдать. Это успокаивает и затягивает. Особенно, когда облако почти черного цвета вылезает из-за скалы Рубини. Было полное ощущение, что скала дымится. Выпрыгнув из лодки, я побежала жаловаться на жизнь Коле Гернету, фотографу и инспектору «Русской Арктики», который на берегу тоже наблюдал за облаками, но не просто так, а делая таймлапс. С облаком из-за Рубини он уже разобрался — оно все тянулось и тянулось. Целиком вылезло и скучковалось рядом оно, наверно, только через пару часов. Коля снимал другое — оно крутилось на одном месте и оставляло за собой спиральный след. За время таймлапса это облако крутанулось раза три.

Напротив нас перед скалой Рубини тихонько дрейфовал ледяной трицератопс. Коля сказал, что несколько дней назад трицератопс был рыбой, потом отрастил хобот и превратился в слоника. Хобота слон лишился накануне во время шторма и получился динозавр. Пройдя по берегу мимо самолетного ангара — когда-то самого большого сооружения на ЗФИ, мимо трактора, который в этом году планируется отреставрировать, мы дошли до Собачьей улицы. У полярников было много собак и будки были выстроены в два ряда, так, что у друзей человека получилась своя улица. Сейчас в Тихой собак нет, но будки стоят, на них висят цепи, и у каждой стоит миска.

Когда приходит arctic fox

С москвичами Наташей Буториной из Экоцентра «Заповедники» и Владимиром Комовым, которые разрабатывают концепцию визит-центра для «Бухты Тихой», мы зашли на склад посмотреть новые находки, которые пополнили выставочную коллекцию станции и нацпарка. Наташа показывала селедочницу и чернильный прибор, который сохранился почти идеально, и тут к нам заглянул... песец. Встал прямо в дверном проеме и уставился на нас с таким видом, будто мы хозяйничаем в его доме. Конечно же, никто песца не ждал и даже не успел поднять камеру. Песец хмыкнул, поняв, что его не ожидали, пожал плечами и поскакал по дорожке по направлению туда, где было больше всего народу. За песцом поскакал Инго Вайс. Зверюшка поменял направление и стал подниматься по камням. По пути попробовал на зуб кабель, потом на второй, потом попытался унести его с собой. Когда попытка не удалась, видимо, расстроившись, пушистый обитатель станции опять исчез. Пушистый — это я ему решила безбожно польстить. Летний песец это вам не зимний. Сейчас он больше похож на драную кошку.

Подошедший Владимир Комов пожаловался, что кабели — это что, на днях этот хвостатый товарищ попытался перекусить бензопровод.

Не знаю, как Ксюша будет переводить на английский все нюансы про песца. Может, такая история поможет. В 2013 году на мысе Флора работала ландшафтный дизайнер Мари из Эстонии. Русского языка она не знала вообще, но за три недели, проведенные на Флоре, кое-что выучила. Когда их везли обратно на корабль, лодку окатило волной. Мари поднялась на борт вся сырая, вода просто ручьем текла. Коля Гернет ее спросил, как дела, и заметил, что, похоже, не очень.

— Песец? — сказал Коля, на что Мари энергично закивала, соглашаясь.

Коля уточнил, все ли значения этого русского слова теперь знает Мари. Педантичная Мари показала блокнот, где были записано: песец — 1) arctic fox 2) все пропало!

Изменения в Тихой

В Тихой за 5, получается, лет проделан колоссальный объем работы. От мусора станцию чистили вручную. Сколько его было, и как сейчас — это что-то невероятное. Хотя начальник этой базы нацпарка Андрей Кунников смеется, что попал в Тихую случайно. То, что Тихая сейчас выглядит так — это, конечно, во многом его заслуга. Хотя условия работы здесь — не позавидуешь. Ладно, когда погода более-менее, но это бывает не так часто, как хотелось бы, а работать приходится на улице, например, в прямом смысле камни ворочать, выкладывая дорожки. На «Молчанове» привезли груз в Тихую, в том числе систему альтернативной энергетики — солнечные батареи, которые, по расчетам, смогут обеспечивать почти полностью базу электроэнергией. Эрик Хёсли несколько лет назад уже был в Тихой. Говорит, что очень заметна разница, видно, насколько все здесь меняется к лучшему.

Владимир Комов и Наталья Буторина пытаются придумать идею, как представить экспонаты Тихой и историю станции в довольно ограниченном пространстве. При этом обязательно надо предусмотреть и какой-то, скажем, стенд о природе. Наташа говорит, что Тихая поразительна тем, что постоянно меняется. Здесь никогда не знаешь, чего ожидать: принесет ли лед и забьет всю бухту буквально за 5 минут, или будет шторм после ясного солнечного дня. В такой, как рассказал Владимир, за пением обитателей Рубини и отдельного базарчика люриков, слышен даже ледник, который находится за скалой. Там, видимо, есть водный поток, шум которого похож на звук проходящего мимо поезда.

Почвоведы в Тихой проводили свои измерения как на территории станции, так и за ее пределами, чтобы сравнить как «дышит почва» там, где антропогенный ландшафт и там, где естественный. Надо не забыть спросить, что получилось.

Андрей Кунников в этом году решил каждый день фотографировать станцию со всех сторон, чтобы посмотреть, как она меняется за сезон. В Тихой по сравнению с прошлым разом стало меньше снега и больше зелени. А цветы стали активно распускаться. Не знаю почему, но на самой станции доминируют лютики и много полярных маков. Из камнеломок очень много дернистой — она с белыми цветами, и совсем мало фиолетовых супротивнолистных. На всех других островах, где мы были, в большинстве была как раз эта камнеломка. Полярные маки здесь довольно высокие, но не такие, как на одной из фотографий на «Молчанове», где они статью больше похожи на нарциссы. Я всегда поражаюсь, как полярные маки умудряются выживать: и ветром и треплет нещадно, и снегом посыпает, и ничего. Камнеломки — те хоть приземистые, к земле прижмутся, подушку создадут, цветочки сомкнут и хорошо.

Подушкообразная форма позволяет поддерживать внутри сообщества, в котором может собраться несколько разных растений, постоянную температуру, причем заметно выше, чем температура окружающей среды. По наблюдениям, даже при температуре воздуха минус 10 градусов внутри подушки может сохраняться до плюс 10.

Я говорила про камнеломки Владе Пеневой, как раздался крик.

— ААА! Ко мне пришел песец! — Дмитрий Никитин выскочил из своего раскопа и заметался рядом. Пришедший песец тоже заметался, в метаниях подходя все ближе к Дмитрию.

— Хана микробиологии! — этот крик был еще громче. Но последний прозвучал особенно горестно и громко:

— Почему я без фотика?!!!

Песец между тем деловито прыгнул в яму, почесался там и побежал знакомиться с остальными, предпочитая почвоведов и особо выделив Ирину Покровскую. Затем он проверил второй раскоп, попытался стырить измерительную ленту, обнюхал снаряжение, примерился к лопате, еще пометался, предпринял вторую попытку уволочь ленту. Когда не получилось, сделал вид, что не очень-то она ему и нужна и потрусил в сторону станции.

Вывод такой: песец приходит, когда его не ждешь и не думаешь о песце. Если искать его целенаправленно, никакого песца не будет.

Около берега вынырнули моржи. Конечно, в этот момент я стояла к морю спиной.

— Ого! — воскликнул Дмитрий Ковалев. — Там вооот такая башка! С бивнями. Совсем у берега.

Вот моржей удалось укараулить. Вынырнули двое, один действительно с огромной головой. И поплыли в сторону «Молчанова».

Самая северная почта продолжила принимать отправления. Константин Зайков, который впервые высадился в Тихой, хотя заходил сюда уже не один раз, показывал Александру Черкасову открытку со сферолитами с Чампа. И сообщил:

— Ира, а ведь это твоя фотография! — а я совсем и забыла, что действительно моя...

Песец опять пришел, когда наша лодка отчаливала от берега. Попрощаться.

Теперь на запад

Мы идем к Земле Александры — самому западному острову ЗФИ. Наши швейцарские коллеги продолжают свою практику и обрабатывают пробы под руководством Елены Гусаковой и Никиты Соболева. Шанталь Симмен — ее дипломная работа посвящена планктону и влиянию на него климатических изменений — до экспедиции на «Молчанове» в июне успела поработать в Петрозаводске, на озере.

— Там было небольшое судно, всего 12 человек, — Шанталь даже руками показала, какое оно было маленькое. После экспедиции она еще на какое-то время останется в России, учить язык, в Москве и Архангельске.

Вечером играли в скетчи — короткие сценки на заданную тему. Лучше всего участникам удавались грабители. А самая злободневная сценка получилась на тему, как спастись от белого медведя. По сценарию нападавший хищник уснул, послушав лекцию про Северный морской путь.

Сегодня я на высадке впервые замерзла. Как-то уже привыкла к шикарной погоде с солнцем и полным штилем, а ветер за день резко усиливался. Надеть вторую флиску я не захотела — накануне было жарко даже в одной. Теперь вот чихаю. К вечеру вообще пошел дождь — Хесус сказал, что ему даже пришлось сушить свой фотоаппарат. Он помогал при разгрузке оборудования для Тихой и сказал, что у него опять море впечатлений. И нас опять стало качать.