Дневник экспедиции АПУ — 2017. 9 июля

9 июля. День второй.

Проснулась я сегодня невероятно рано, в 7.19. Учитывая, что сегодня воскресенье, это рекорд как минимум полугода. Качает нас все сильнее, примерно 4 балла. Барашки на волнах еще не доросли до того, чтобы их стричь, но выглядят уже внушительно. Константин Сергеевич немного злорадно говорит: это что! вот, выйдем, мол, в Баренцево море...

Рецепт морской воды

Расписание у нас насыщенное, завтрак начинается аж в 7.30, а в 8.45 уже первая лекция. Лекционный курс открыла океанология. Ведущий инженер-аспирант Арктического и Антарктического НИИ Анна Весман рассказала, что океанология как наука существует уже давно, древние греки весьма активно изучали море, которое их окружало, Аристотель, опять же, обращал на нее свое внимание. Конечно, инструменты долго оставались очень простыми: трубка с термометром внутри, которую опускали за борт, потом поднимали и смотрели, что термометр показал. Зато сейчас можно пользоваться всеми достижениями техники для изучения, тем не менее работа остается непростой и трудоемкой. Слово «лебедка» сразу настраивает на тяжелый физический труд, и предстоит он уже вечером.

В школе нас учили, что океанов 4: Тихий — самый большой, Индийский, Атлантический и Северный Ледовитый. Размерный расклад остается такой же, если выделить еще один — Южный, который окружает Антарктиду. Получается 5.

Что касается основ океанологии, то морская вода в средней на 96,5% (965 г из 1 кг) состоит из непосредственно воды, а на оставшуюся часть приходятся всякие соли, главные из которых хлориды, их 55%. Соленость в разных местах Мирового океана отличается, отличается она и в разное время года. Если я правильно поняла, то в Северном Ледовитом зимой вода на поверхности солонее, потому что вода, которая совсем вода, в холодное время превращается в лед, а тому много соли не надо.

Интересно получается с влиянием атмосферы на водную поверхность и не только поверхность. Если ветер дует в определенном направлении, то вода не устремляется точно за ним, а под углом, и чем глубже, тем больше угол смещения. Если я все правильно поняла.

Течения на картинках и анимации выглядят очень масштабно и немного пугающе — сразу видно, что, да, мы можем их изучать, но пытаться влиять на них — бесполезная затея. Остается только пользоваться знаниями, где, например, рыбу ловить лучше, которая тоже в течениях разбирается и знает, где самые благоприятные условия. Скажем, у берегов Южной Америки.

Не повлиять и на приливную волну. Особенно на такое явление как приливной бор. Это когда приливная волна заходит в устье реки против ее течения, и река течет вспять. На Амазонке это называется «поророка», оно красиво и беспощадно крушит все на своем пути. На Северной Двине эту волну называют «маниха», и в сочетании с северо-восточным ветром она периодически заливает низко расположенные участки Архангельска, хорошо, если только огороды, а не дома, и летом, а не в ноябре.

Палса, пингос и булгуннях

В ожидании лекции Сергея Горячкина о процессах формирования ландшафтов в полярных районах мы разговорились с Владой Пеневой, которая специалист по нематодам. Как-то заместитель директора по научной работе нацпарка «Русская Арктика» Мария Гаврило сказала мне, что пробы с нематодами с Земли Франца-Иосифа отправляют для изучения аж в Болгарию. Я не очень хорошо представляю значение этих червей для экосистемы, но, видимо, они ей очень нужны, раз, по словам Влады, их множество видов, и среди тех, кто живет на самом северном архипелаге Евразии, есть такие, какие больше нигде не встречаются.

— Они очень красивые! — сказала Влада. — Хоть и микроскопические, не больше миллиметра. Некоторые могут жить вообще прямо во льду.

Честно скажу, нематоды меня поразили. Прежде они у меня ассоциировались не с самыми, мягко говоря, приятными существами, которые предпочитают жить внутри других существ. Может, конечно, тоже не особо милых...

По-эскимосски «пингос», по-якутски «булгуннях», а по-русски «бугор пучения». Это уже о формировании полярных ландшафтов. Это такие огромные холмы последи тундры, которые могут достигать в высоту несколько десятков метров. Возникают в местности, где много переходов через 0 градусов. В итоге на ровном месте вырастает здоровенная грунтово-ледяная штука. Если бугров много и они маленькие, то в англоязычной литературе такой ландшафт будет называться шведским словом palsa, а в русской — «бугристый торфяник». Механизм один, как рассказал Сергей Горячкин, а результаты, то есть ландшафты, разные.

И просто через запятую, о чем еще шла речь: многолетняя мерзлота (я сказала — вечная, как в школе учили, но сейчас это неправильно), морозное дробление (это когда получаются камушки, мелкие и не очень, и с острыми краями), морозное пучение, морозобойные трещины (типичное явление для асфальта архангельских дорог), мерзлотные клинья.

Очень интересно выглядит полигональная тундра — поверхность словно расчерчена на многоугольники. В Центральной России, в Великобритании, в Мичигане тоже когда-то была тундра. Об этом свидетельствуют оставшиеся до сих пор плейстоценовые криогенные полигоны, которым более 10 тысяч лет.

Что касается сравнения процессов в Арктике и Антарктике, то в чем-то они схожи и ландшафты получаются почти одинаковые. Например, в Арктике и на Антарктическом полуострове. А вот в срединной Антарктике совсем другая история, и ландшафты там чисто свои, антарктические. Потому что антарктические пустыни совсем пустые — там не выпадает жидкая вода, то есть не бывает дождей. Только снег.

Влада Пенева, которая сидела рядом со мной, тихо, но торжествующе сказала.

— И там тоже живут нематоды!

В завершение Сергей Горячкин рассказал о том, что в Арктике тундра может располагаться гораздо севернее полярной пустыни. На мысе Желания Новой Земли — это примерно 77 параллель — типичная полярная пустыня: каменистая поверхность, за которую кое-где цепляются упорные камнеломки. А на мысе Флора острова Нортбрука ЗФИ — это выше 82-го градуса, — настоящая шикарная тундра.

Первые пробы

Лебедку, как оказалось, крутить не нужно, нужно вовремя стопорить. Сегодня была первая гидрологическая станция, в горле Белого моря. Розетту с батометрами опускали на глубины 45-50 метров. Как сказала Анна Весман, это неглубоко. Параметры изучения: температура и соленость.

— Плюс датчики кислорода, флюоресценции и мутности. Последние особенно важны для тех, кто изучает биопродуктивность океана.

По ходу движения до севера Новой Земли планируется взять пробы еще в двух-трех точках. А от Новой Земли до ЗФИ будет проводиться зондирование по разрезам. Течения в этой части Баренцева моря изучены гораздо хуже, чем на западе, и там возможны настоящие открытия.

После подъема розетты настала очередь забросить сеть. Очень мелкую — для ловли планктона. Выловленный планктон выглядел не слишком впечатляюще, но на то он и планктон.

Проведение зондирования тщательно контролировала очень упитанная сизая чайка. Она почти сидела на розетте и норовила сунуть клюв в сетку для сбора планктона. С ее стороны чувствовался научный подход к вопросу питания.

Как ходить по трапу и зачем в жилете свисток

Сегодня старпом провел с нами инструктаж по использованию спасательных средств, если мало ли что-то на судне случится. Спасательный жилет главное нужно найти в каюте, а если придется прыгать в воду, то его нужно руками максимально оттянуть вниз. Иначе есть риск получить мощный удар в челюсть. На каждом жилете есть лампочка, причем есть три варианта, как она может функционировать. Либо она включается автоматически при попадании в воду, либо ее нужно включить при помощи тумблера, а третий с перепугу я забыла, потому что подумала, что, пожалуй, у меня силы не хватит противостоять жилету, в смысле тянуть его подальше от челюсти.

Что касается свистка, то он не для того, чтобы отпугивать акул, а чтобы не сорвать голос в попытке докричаться до кого-нибудь.

По тревоге полагается найти жилет в каюте, одеться сообразно погоде, надеть жилет, взять гидрокостюм и без паники идти в спасательную шлюпку. Из нечетной каюты — в первую, из четной — во вторую.

Как надевать гидрокостюм, продемонстрировал Игорь Мацкевич, который будет нас охранять от белых медведей. Не помню, какой норматив по надеванию этого ярко-оранжевого скафандра, но Игорь справился меньше чем за три минуты. Почему в кино в такие наряды все облачаются быстро и непринужденно? На самом деле это очень сложная задача, такая, что кроме Игоря, никто больше не рискнул попробовать. Но старпом сказал, что можно потренироваться в каюте.

Александр Сабуров все-таки нашел аналог русского «7 футов под килем» — это «Fair seas and forward wind». Что-то вроде: хорошего моря и попутного ветра!

И еще о двух лекциях коротко: европейцы искали путь в Китай, а нашли Россию. И ведь благодаря этому появился Архангельск. Эту лекцию читал Эрик Хёсли. Дмитрий Метелкин рассказывал о зарождении Земли, дрейфе континентов, и о том, что Арктида — это совсем не миф, а часть суперконтинента Родиния, который существовал примерно миллиард лет назад.

Посвящение в полярники

Вечером прошла традиционная церемония посвящения в полярники: просто пересек полярный круг — еще не полярник. Сначала положено дать клятву и выпить морской воды.

Никита Соболев вышел в образе Борея — по крайней мере такая роль планировалась. Не знаю, как точно должен выглядеть этот персонаж — я считаю, что это бог северного ветра. Никита был похож на Капитана Джека Воробья в его арктической версии: глазами сверкал эффектно. Не знаю, кого изображала Анник Валло, но говорили они с Бореем-Никитой убедительно. Так, что за глотком соленой воды из рук руководителя экспедиции Константина Зайкова сразу выстроилась очередь. Впрочем, несколько человек попытались уклониться, мотивируя, что Арктика для них уже родная, и полярники они почти с пеленок. На что Константин заметил, что в каждом рейсе при пересечении полярного круга на пути вперед происходит посвящение, а при обратном пересечении оно гасится. Поэтому надо проходить заново.

Морская вода опять неожиданно не столько соленая, сколько горькая — на мой вкус. И, да, от моря зависит.

Пограничные чудеса

Пока потенциальные полярники мужественно пили морскую воду, к «Молчанову» подлетело пернатое, которого в этой части Арктики по идее быть не должно. Как сказала орнитолог Ирина Покровская, это была северная олуша, которая обычно гнездится на севере Кольского полуострова. Олуша — большая птица, «сестра баклана» из отряда веслоногих.

— Безумное лето, — сказала мне потом Ирина. — Птицы болтаются где угодно, некоторые пропускают сезон гнездования.

Я так и представила: прилетела олуша на север Кольского полуострова, а там метель в середине июня.

Мамочки! — подумала олуша, — да оно мне надо, это гнездование?

И, решив пропустить сезон, полетела посмотреть регион.

Кстати, когда мы ждали очереди опустить сетку за планктоном, с того берега моря, который был виден — скорее всего — прилетал еще один гость. Бабочка! Скромная такая, серенькая. Кое-кто вообще ее молью назвал. Но моль — это тоже почти бабочка, а тут была ну очень большая моль.

На границе Белого и Баренцева солнце окружило себя радужным гало. Правая радуга, если брать со стороны зрителя, а не солнца, была существенно ярче левой. Ворота из горла Белого моря получились эффектные. Оптимистично настроенные участники рейса отметили, что это хороший знак.