Дневник Арктического плавучего университета. 8 июля
11/07/2015
Дневники экспедиции ведет Павел Рыбкин, редактор спецпроектов журналов "Эксперт" и "Русский репортер".
Автор фотографий Николай Гернет.
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ
8 июля. Высадка первая. Мыс Белый Нос
Деревянный баркас плывет по деревянной реке, размеченной вместо бакенов ржавыми бочками. Эта река из плавника, рукавом отходит от нормального, наполненного водой русла и петляет в направлении одного невысокого холмика. На холмике стоит каменная банька, раскрошившаяся от времени. По стенам — загогулины труб и цветочки вентилей. Тоже одно ржавье. С холма хорошо видна метеостанция. Чтобы туда попасть, нужно сойти с мягкого, как подушка, мшаника и ступить на мостки. Снова деревянные. И точно такого же, как плавник (соль с перцем), окраса. Это дорога с тыла. С материка. При высадке в бухте картинка несколько другая. Пустынный берег. Все те же ржавые бочки, но только сложенные штабелями. И несколько ветхих домиков вдалеке. Чтобы не возникало сомнений, куда вы попали, название станции встречается повсюду. Написанное краской на контейнере. Выложенное крупной галькой на гальке помельче. Ну и, конечно, на табличках. Полярная метеостанция на мысе Белый Нос.
Сейчас здесь работает всего четыре человека. Плюс приехал буквально за день до нашей высадки начальник Николай Бибекин. И еще с научно-экспедиционного судна «Михаил Сомов» вызвали мастера, чтобы тот настроил тарелку — перестала ловить спутник.
Эта тарелка — часть нового АМК (автоматического метеокомплекса), который появился на станции вместе с удобным модульным домом. В старом здании (табличку с него снимать не стали) теперь по большей части склад продовольствия. Коробки с консервами. Картошка в мешках. Яблоки и даже персики в ящиках. А в конце коридора — что-то вроде гостиной. Стол. Пианино и возле него домик для кошки. На стене — поздравительные открытки. У кого-то недавно был день рождения. Отсюда стихи: «Желаем вам стабильности и верности друзей, житейской здравой мудрости и много светлых дней». Как-то так. Неслышно вслед за вами по коридору приходит кошка. Трется о ногу. Потом выяснилось, ее зовут Сима. А еще есть кот Маркиз (Мася) и две собаки: Маруся и Кнопа. Собаки особенно рады гостям. Маруся осталась на берегу с картографами. Кнопа побежала на холмы с биологами и почвоведами.
А так на улице никого. Виден только возящийся со спутниковой тарелкой мастер. Наконец, появляется одна девушка. Даже без шапки, только в меховых наушниках. Девушку зовут Азиза Бакаева. Она из Новосибирска, города, который известен в том числе благодаря профессиональному училищу ПУ-7, где готовят радиооператоров и метеонаблюдателей. Сегодня, как и в прежние времена, специалисты приезжают в основном оттуда. Азиза работает на Белом Носу уже три года — в качестве метеоролога, геофизика и повара. Учитывая, сколько тут сейчас народу (больше пяти-шести вообще никогда не бывает), такой широкий профиль — это нормально. Все искреннее рады новому модульному дому и АМК, запущенным в эксплуатацию 1 января 2015 года. Теперь как минимум не нужно каждые три часа, независимо от времени суток, погоды и сезона, ходить снимать показания приборов на площадку, метров за 100 от главного здания (это как раз неподалеку от разрушенной баньки на холме). Но круглосуточной работы никто не отменял. Льгот нет. Кроме того, что раз в два года оплачивается дорога домой в отпуск (в отпуск ездят почти исключительно домой — какие там теплые моря, если столько времени люди не видели родных лиц, родных стен, родного города!). Еда и одежда — за счет гособеспечения. Транспорт — или судно «Михаил Сомов» (в этом году он заходит сюда впервые), или вертолет, которым доставляются продукты в село Варнек на острове Вайгач примерно 14 км от Белого Носа. Медика нет. Только аптечка. Если что — все тот же вертолет, но уже с отдельным санзаданием. Впрочем, тут и не болеют. Даже ОРВИ нет. «Разве что вот такие, как вы, принесут с собой какую заразу!» — мило пошутил в интервью один из сотрудников станции. Интернет есть. Но, конечно, с перебоями. Раз тарелка сломана, значит, и сеть отвалилась.
Новый дом и АМК — это, конечно, хорошо. Но только по-прежнему плывет деревянный баркас по деревянной реке. Крошатся и дальше руины баньки. Стоят рядом с санями и волокушами разбитые трактора. Ржавеют бочки. Куда их девать — непонятно. Грустно? Кому-то — да, кому-то — нет. Есть ведь самые разные мнения, почему уборка мусора в Арктике не так уж сильно и нужна. Во-первых, все живое уже успело как-то приспособиться к новым условиям, и поменять их — значит, нарушить сложившуюся экосистему. А во-вторых (так думают те, кто помоложе), не за горами повсеместное торжество 3D-принтеров, с помощью которых из ржавых бочек запросто можно будет построить город-сад.
И как знать — может быть, так оно все и случится...
8 июля. Высадка вторая. Поселок Варнек на острове Вайгач
Сокращенно их называют КаМэНэЭсы — «коренные малочисленные народы Севера». И звучит это совсем не так гордо, как те же КМСы (кандидаты в мастера спорта). Скорее как МНСы (младшие научные сотрудники). С оттенком снисходительности, если даже не презрения. И что первым приходит на ум при мысли о том, чем занимаются КМНСы? Правильно: пьют!
— А что вы нам привезли?
Это был первый вопрос, который задали экспедиции у причала в ненецком поселке Варнек, на острове Вайгач. Однако, как выяснилось, спрашивали не про водку.
— Просто у нас борт с продовольствием только два раза в месяц приходит,— пояснил интересовавшийся. — И давно уже не было вертолета. Так мы думали, может, вы какие-нибудь свежести захватили.
Свежестями тут называют овощи, фрукты, вообще все неконсервированное. Стало даже немного неловко. И в экспедиции потом многие отметили: на будущий год надо все-таки приехать с гостинцами.
Не успел народ высадиться, как у причала мигом возник староста, представился Володей (хотя мог бы по статусу и полным именем: Владимир Валентинович Бобриков). Когда услышал, что мы здесь с целью описания исторических памятников, сказал сразу, что да, памятники есть. И предложил отправиться вместе с ним на кладбище.
К кладбищу от причала одна дорога. Она же главная и единственная улица в Варнеке — Морская. Причем название не краской на стенах намалевано, а все стандартные синие таблички фартучком книзу, с белыми буквами-цифрами, как полагается. Над землей проложены деревянные мостки. Местами видно, что совсем свежие (и это при том, что в самом поселке доски взять неоткуда). Бросается в глаза новенькая детская площадка. Совершенно такая же, как в больших городах: дерево и пластик, скругленные формы, преобладание оптимистичных ярко-красного и лимонно-желтого цветов. Но прямо через улицу две девочки построили себе из старого штакетника домик и там играют в кукол: постелили в коляске узорный платок, уложили туда мишку. А рядом, в засаде из паллет (поддонов для хлеба), сидел мальчишка с деревянным автоматом наизготовку. И очень нехотя предъявил его чужакам, когда те попросили показать им это чудо-оружие. В общем, новенькая площадка интересна не всем и не всегда.
А между тем, за площадку давно бились.
— Привезли только прошлой осенью, — поясняет староста — а тут уже и морозы. Не стали цементировать. В землю вмерзла. Снегом занесло — и не видно. Весной уже, когда земля чуть оттаяла, все доделали. Прилетало начальство, сказали — красиво.
Почти сразу за площадкой — дом старосты, бывшая лагерная пекарня. Всего одна комната и кухня. Там Владимир Валентинович живет вместе с женой Верой и дочкой Ксенией. Это его вторая семья. Первая жена и две падчерицы остались в Архангельске. Вышло все так, что в марте 2009 года Бобриков прилетел в Варнек погостить. Встретил Веру. И уезжать раздумал. Оба были уже немолоды, но чудесным образом новая жена в свои 45 родила дочку.
— Вот она, моя Ксюша, — улыбается староста, показывая на девочку, которая вместе с подругой ползает по старому и ржавому гусеничному трактору, намертво вросшему в травяной бугор прямо напротив дома. В том, что осталось от мотора, в какие-то кольца, куда вставлялись цилиндры, теперь вставлены, точно цветы в кашпо, пластиковые ведерки с песком. И тоже — с мелкими-мелкими цветами. Когда мы потом шли с кладбища обратно, девочки уже весь свой реквизит из мотора убрали. Тут следят за чистотой. Мусора на улице не видно. В клубе, где экспедиционные историки и социологи проводили опросы населения, тоже все было чисто и аккуратно. Стены покрашены в зеленый и розовый. На полу и на сцене — линолеум. Прямо посередине зала — мощный бильярдный стол. По стенам — всякие журнальные вырезки. Несколько свежих номеров двуязычной газеты «Нарьяна вындер» («Красный тундровик»). Приходит регулярно, хотя ненцы в Варнеке мало кто говорит по-ненецки. Ну и конечно на отдельным стенде — портреты Путина В.В. и Кошина И.В. (губернатора НАО). И два гимна. С первым понятно, а второй начинается и заканчивается так:
Поем тебя, Ненецкий округ,
великой России опора.
Да здравствует край заполярный,
родимые наши просторы.
Про опору России показалось очень даже свежо и смело.
За клубом поселок практически заканчивается. Во всяком случае — заканчиваются мостки. А потом, сразу за логом на холме, начинается кладбище. Самый заметный памятник — могила летчиков. На плите из черного гранита написано: «5 февраля 1938 года в условиях тумана потерпел катастрофу самолет беломорского авиаотряда Управления полярной авиации Главсевморпути СТАЛЬ-2 СССР H-114». И дальше фамилии летчиков, начиная с командира экипажа Шукайло Леонида Кирилловича. Могилу украшает деревянный двухлопастной винт, обшитый по краям кожей. И заржавелые железные лыжи (самолет взлетал и садился со снега). В тон этой ржавчине — пятнышки мха на другом заметном памятнике, в дальнем конце погоста. Это памятник жертвам классовых репрессий. Бетонное надгробие, очертаниями смутно похожее на Эйфелеву башню. И на нем — железная звезда, в которой немного не хватает лучей: видимо, время пообломало.
— А вот смотрите, — говорит Бобриков, — Ледкова Елена Андреевна. Кажется, это дочка Тыко Вылки, главного нашего художника. А внучка еще жива, Майя Ионовна. Хотите познакомлю?
В итоге с Майей Ионовной Ледковой перезнакомились и поговорили почти все, кто участвовал в высадке. Она охотно беседовала с каждым. Но представлялась внучкой не художника, а председателя Новой Земли!
Вопросов не возникало. Потому что руководитель историко-культурного блока Татьяна Трошина за несколько дней до высадки читала лекцию о малых народах Севера. И среди прочего рассказывала об Илье Тыко Вылке, великом ненецком художнике. Его приметил тогда Александр Борисов, архангельский живописец. Парня отправили в Питер, выучили в Академии художеств. Он уже собрался было поехать в Италию, чтобы продолжить учебу, но тут его старшего брата загрыз на охоте белый медведь. По ненецким законам младшему в этом случае надо было взять вдову в жену и усыновить детей. Тыко Вылка так и поступил. Но он продолжал писать. А уже в советское время стал главой администрации Новой Земли, откуда, кстати, и происходит большинство ненцев Варнека.
Майя Ионовна — точно из новоземельских. В поселке живет с 1956 года. Работала начальником почты. Завклубом. Даже киномехаником. В первых двух случаях ездила на курсы повышения квалификации. Запускать кино выучилась сама. Помнит, как первый раз показывала «Кавказскую пленницу». Народ смеялся.
Сейчас, конечно, не до смеха. Жизнь в Варнеке трудная. Но все-таки она здорово наладилась с появлением нового старосты. Володя практически отучил народ пить. Чистый спирт под строжайшим запретом. Водка по праздникам дозволяется. А так — это в любом случае ключевая валюта, и ее курс никак не колеблется по отношению к доллару. Бутылка как стоила 1000 р., так и теперь стоит. Недешево. И говорят, некоторые особенно отпетые ненцы пьют на доплаты за детей (например, за третьего ребенка полагается в течение первых трех лет его жизни 17 т.р. ежемесячно). Но это вроде как в других местах. Не в Варнеке.
Если что-то и расстраивает жителей поселка по-настоящему, так это длительное расставание с детьми. Школы здесь нет, и уже первоклашек забирают на материк, в интернат Каратайка. Это примерно 100 км от поселка. Вертолет прилетает в начале сентября и увозит ребят до конца декабря. А потом еще раз — с середины января и до конца мая. Родителям и тоскливо, и страшно, что там с их чадами может случиться. Да и пусто без них в поселке. Зимой его население сокращается до 60 человек. И к норме (96 — 97 человек) возвращается только летом. Но сделать пока ничего нельзя. Планы строительства школы есть, но стройка все никак не начнется. И связь с большим миром по-прежнему идет в основном через Каратайку. Если кто серьезно заболеет, поселковый фельдшер вызывает санрейс. Если роды — все то же самое. Естественная смерть — явление довольно редкое. Чаще погибают, скажем, сорвавшись на снегоходе с обрыва. Что происходит не так уж и редко, учитывая, что на «буранах» гоняют круглый год: по мху и траве машина летит так же быстро, как и по снегу...
Возможно, что-то изменится, если Вайгач станет национальным парком. На этот счет Петр Боярский, начальник МАКЭ (Морской Арктической Комплексной Экспедиции) уже встречался с Сергеем Донским, министром природных ресурсов и экологии РФ. Оптимистический сценарий предполагает решение вопроса уже к концу 2015 года. Уникальные исторические объекты на острове (а их немало — от древних шаманских святилищ и первой в России, еще дореволюционной полярной станции, до памятников времен ГУЛАГа и Великой Отечественной) надо как-то охранять, и без помощи федерального бюджета тут не обойтись. А выделять ее можно было бы как раз под развитие национального парка. Появились бы новые рабочие места. Ненцы бы стали продавать самобытные сувениры — пимы (меховые сапожки), кукол, обереги. Словом, все то, что нам предлагалось прямо по ходу соцопроса. Но участники экспедиции высадились в Варнеке не только без гостинцев, но и без денег. Да, в следующий раз это определенно надо будет исправить.
А пока: «Вон, смотрите, на том берегу залива, видите голову Сталина? Она прямо в скале высечена. Очень похоже. Только один ус отвалился недавно».
В Варнеке, как и на Вайгаче в целом, тоже есть свои достопримечательности. Староста не успокоился, пока не показал нам трактор «Коммунар» у причала, к которому уже подходили лодки, чтобы отвезти экспедиционные группы на судно. «Коммунар» оказался просто очередной ржавой руиной без гусениц (срезали и увезли), смиренно чахнущей в ручье. Но достопримечательность не обязательно должна быть прекрасна. Ее задача — как-то размечать мир вокруг. Превращать его из территории в карту. Примерно по тому же принципу, по какому любая, даже самая незаметная должность тут превращается в руководящую: всюду сплошные начальники и президенты. Начальник пекарни. Начальник телефонной связи. Начальник вертолетной площадки (кстати, это все одно и то же лицо). Или вот президент Новой Земли. И президент Вайгача — как иногда называют уже и Владимира Бобрикова.
Но Володя держится скромно. И попрощавшись с нежданными гостями, спешит домой — к своим.
К Вере и Ксюше.